Перейти к главе: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15

Было изо всего ясно, сегодня госпожа Фортуна благосклонности к Михаилу Александровичу не проявила. Карта, как назло, попадалась скверная, и без того уже ослабленный воротничок сдавливал горло, словно железная рука. Мишель все время, как говорится, оставался с носом. Его била сильная дрожь, он ерзал на стуле: доктор Нарциссов в отчаянье пытался принять для себя чрезвычайно непростое решение – ставить ли на кон все, что у него есть, рисковать или нет? До этого он уже проиграл и карманные часы, и позолоченный портсигар. Лучше всего было загадочному господину, присоединившемуся в середине игры. Тот все время сохранял спокойствие, когда игра стала набирать обороты, достал дорогую панателу, закурил. Два раза выиграл, два проиграл. После чего сообщил, что имеет на сегодняшний вечер несколько иные планы, во времени ограничен, и потому вынужден закончить. Боле ничего не сказал, встал из-за стола и вышел.
Лжет, подумал Мишель. Какие еще планы, когда дело близится к полночи (ну, по крайней мере, так было, когда он последний раз смотрел на свои уже теперь проигранные часы). Просто проиграл человек порядочную сумму, но разочарованного вида не подает, вот и пятится трусливо как рак. Со всеми бывает, даже с такими.
Когда игра закончилась, Мишель теперь уже точно не помнил. Помнил только то, что когда ставить ему было уже решительно нечего, он каким-то образом оказался в коридоре. Попытался вернуться обратно, попросить сыграть в последний раз (вдруг отыграется), но дверь была закрыта, на стук никто не открыл. Да, Миша, это тебе не фунт изюму! Пару часов назад был счастливым человеком, а сейчас проиграл даже серебряные карманные часы, перешедшие ему от батюшки. Ох, не одобрил бы этого всего Александр Михалыч, и досталось бы беспутному сыну на орехи. И поделом!
- Я отыграюсь! – Вскричал раздосадованный Мишель, придерживаясь за стенку, добрел до лестницы и едва не ухнул вниз. Ноги его ослабли, и он сполз прямо на четвереньках. Дальнейший путь проделывал именно в этой нелепой позе. Для лучшей устойчивости. Растянулся на полу и выдал весьма неблагозвучную фразу. Вообще-то Михаил Александрович сквернословить избегал, почитал это низким и несолидным, но в такой щекотливой ситуации было уже не до нравственности, не вынесла душа мягкосердечного Мишеля такого горя. Прислонился спиной к стене, всхлипнул. Сидел, обхватил руками тяжелую голову до тех пор, пока перед ним не возникла высокая темная фигура. Подбородок у Мишеля задрожал, и зубы застучали друг о друга. Сейчас, похоже, можно было ожидать чего угодно. Но фигура стояла неподвижно, потом укоризненно покачала головой.
- Зря вы здесь на полу расселись, мсье. Шли бы вы восвояси, пока вовсе до дурного не дошло.

После игры спать Эрику не хотелось. От того он дышал свежим воздухом на палубе. Да и было интересно узнать, когда закончится игра. Судя по тому, что у одного из игроков к тому времени, совершенно закончились деньги, уже скоро. И не ошибся. Примерно через час он услышал какую-то возню позади себя, покосился краем глаза. По лестнице сползало что-то бесформенное, издавало невнятные звуки. Эрик задумался, стоит ли вмешаться? Внутренний голос подсказал – не стои. Право слово, возиться с каким-то дуралеем, да тем более сейчас, (сам же решил, наблюдать за человеческими муками куда приятнее) не хотелось. Но что-то екнуло в груди. Уж больно человек этот был жалким, ползал на манер обожравшейся листьями гусеницы по полу, кудахтал какую-то чушь, и никак не находил в себе сил подняться. Подошел к бедняге, несколько секунд смотрел молча, сверху вниз на проигравшегося – это был, несомненно, он. Потом подхватив его под мышки, помог встать на ноги. Тот, правда, качался как осина на ветру, едва не упал обратно на пол, вцепился длинными гибкими пальцами за рукав проявившего сострадание Эрика.
- Срочно отыграться! – Сказал жалкий человек, и икнул от расстройства.
- Да вы сейчас не сможете встать на обе ноги, не то, чтобы отыграть у них свои деньги…не советую больше вам садиться к ним за стол.
- Вы так говорите, потому что сами проиграли. - Огрызнулся мужчина. – Это же вы, да? Я вас узнал. По заколке на галстуке, я ее запомнил, дорогая вещь, судя по всему. Да, да, это вы.
- Они вас обыграют. Они уже это сделали. И весьма умело.
Эрик, придерживая одной рукой непутевого, присел, быстро поднял оброненные перчатки с пола, встал, сунул их в карман собеседнику. Подумал – отпускать его восвояси, нет?
- Номер вашей каюты, мсье?
- Что? – Не понял тот.
- Какой номер вашей каюты? Боюсь, если я уйду сейчас, как бы вы обратно не поползли к игровому столу - отыграетесь вряд ли, но наверняка просадите собственную душу и все, что на вас надето. Или случится еще что-нибудь похуже этого.
Тот вскинул руки и оперся на плечо благородного господина, предложившего ему помощь. - Восемь. Номер восемь. – С трудом выговорил он. – А вы легко ушли.
- Я умею остановиться. – Ответил Эрик и легонько хмыкнул. Видно сам себе усмехнулся. Возможно, в картах остановиться и может, а вот в чем-то другом – удержу не знает. - Меня не захватывает игра ради денег, особенно, когда я не готов, и вижу силу соперников. Ничего интересного.
«8» - вензельная надпись располагалось на красной деревянной двери каюты. Эрик приставил бедолагу к стене, тот оперся острым плечом, вздохнул, широко раскрыв рот, зевнул. С минуту шарил по карманам, искал ключ. Когда нашел, любезно уступил вызвавшемуся помочь господину право отворить дверь. Мишелю было так дурно, что мысли в голове представляли собой подобие шевелящегося муравейника.
- К чему не готов? Какую силу? Ничего не понимаю, - бурчал Михаил Александрович, пока мсье Х (ну а как назвать иначе, если он не представился) возился с ключом и отпирал дверь. Когда дверь открылась, он пропустил хозяина каюты, секунду постоял на пороге, пока доктор не обернулся и вопросительно не посмотрел на него, приглашая войти. Не продолжать же вести беседу через порог.
- Самую что ни на есть очевидную. – Входя вслед за Мишелем и прикрывая дверь, ответил тот. Миша остановился на середине каюты, захлопал глазами. - Это они вам лихо карманы выпотрошили… я предполагал, что этим все закончится.
- Что? – Не понял Михаил Александрович.
- Видите ли, я кое-что знаю, вижу, когда мои соперники играют честно – как вы, или нет, как они.
Доктор тряхнул головой, и его наконец-то снова осенило. Лицо просияло догадкой.
- Значит, вот как? – Мишель посмотрел на дверь и перешел на шепот. - Все это было затеяно только ради нечестной игры и наживы?
- Поздравляю, вы только что догадались об очевидном.
- Но почему же они тогда просто не обобрали мою каюту, например? Зачем было устраивать весь этот спектакль?
- Это не спектакль. Это образ жизни. Вам сколько лет, юноша? – Скучливо спросил мужчина ленивым тоном, складывая руки на груди. И вот теперь некий господин Х не понравился Мишелю еще сильнее, чем в первый миг, когда сел за игральный стол. Это же надо быть таким самодовольным мерзким позером. Вы только посмотрите на него! Лицо было уж больно надменное, да и стоял он все как-то боком. От такого и, правда, не знаешь, чего ждать.
- Мне? – Замялся Мишель, как мальчишка, не в силах сдержаться. – А почему вас это, собственно, интересует? – И снова покраснел.
- Да потому что вы рассуждаете так, словно еще вчера за школьной партой сидели. Вы что, такие каюты не чистят, по карманам не лазают. Первым классом плывете. Обчисть они вашу, или чью-то еще – добавил он – каюту, начнется такой шум и канитель, что себе дороже. Это вам не щипачи – у тех свои методы. А эти действуют иными путями. Более тонкими. Вы сами все отдаете. Пойдите докажите, что вас ограбили. Вас кто-то насильно заставлял играть, делать ставки? Нет. А, тем не менее, они при деньгах, вы при проигрыше.
- Н-да. – Теперь несколько скептически сморщил лоб Михаил Александрович. – А вы откуда обо всем этом знаете?
- Ну, положим, знаю. По опыту. Мне много чего приходилось встречать в прошлом.
Доктор какое-то время хмурился (интересное прошлое было у этого господина, еще не известно, из каких кругов он сам – на первый взгляд, так не из самых благопорядочных), потом схватился за голову.
- Бог мой, я идиот… и вы знали?
- Скажу так - подозревал.
- И молчали?
Собеседник скептически приподнял черную бровь и изрек насмешливо:
- А чего вы хотели, мсье? Чтобы я кричал вам об этом через весь стол?
- Я проиграл им все. – Мишель был близок к тому, чтобы разрыдаться. – Черт побери, и я ведь купился на это, как младенец, теперь обобран до последней нитки. Черт, черт!
Эрик едва себя сдерживал, дабы не рассмеяться. Эта картина была больше жалкой, нежели смешной, но было во всем это что-то такое, что очень его забавляло. В конце концов, имеет он право на веселье? Еще какое-то время назад его едва не подстрелили, как бешенную собаку, объявили чудовищем, предали, заставили бежать… он раздавлен, разбит, уничтожен. Ну уж нет, повеселиться над людьми теперь святое дело!
- Ну что ж, теперь я с чистой совестью могу вас покинуть, мсье… игрок. – Не удержался в последний раз от шпильки Эрик. - Время позднее, хотелось бы отдохнуть. Ах да, и все-таки, не пытайтесь отыграться. Ей-богу, не выиграете. Лишитесь последнего, вплоть до исподнего. – Неделикатно отметил он.
И уже взялся за ручку двери, как где-то из глубины комнаты донесся всхлип. Эрик поспешил обернуться. Тонкошеий сутуловатый собеседник его все так же стоял посреди комнаты, покачивался, развернул огромный платок, и начал в него сморкаться. Это был совершенно нескладный с выпирающим кадыком и бледным цветом лица человек весьма несчастной наружности.
- Но как же быть, как же быть… - тихонько завыл он, до сих пор до конца не веря услышанному. – Все кончено. Я идиот! Проиграл все деньги! Теперь мне один путь – прямо в море. Топиться. Или нет, лучше в петлю!
- Топиться не стоит. Поверьте на слово. – Горько усмехнулся Эрик. - Уж если топиться или вешаться, то не из-за денег.
- Нет, вам не понять. Я же подчистую обобран вашими этими… как их… шулерами… - Странно, что Мишель ни разу так и не задумался о нечестной игре. А что, если и все остальные проигрыши были подстроены? Вот тебе и Фортуна. Думаешь, веришь, что жестокая женщина к тебе неблагосклонна в этот вечер потому, что звезда твоя приглушила свое сияние или померкла вовсе, а на самом деле, красотка подкуплена ловкостью опередивших тебя, она лишь пособница сильнейших. Черт возьми! Все, как в жизни.
- Они вовсе не мои и у меня с ними нет ничего общего, – оскорбился странный франт.
А сердце у Мишеля ныло. Буквально рыдало. Рыдал и он сам.
- Перестаньте. Да хватит же! За бортом вода, - мужчина огляделся и пожал плечами, - не разводите сырость хотя бы здесь. Рыдаете, как девица. Стыд!
- Ах, прошу вас, не уличайте меня в постыдном. Своего не добьетесь. Мне все равно. И ни капли не стыдно. – Лгал! Завтра утром, когда хмель сойдет, а останется один позор и ужас, еще как будет стыдно и за это ко всему прочему!

Отдыхать в свете сегодняшней ночи ему не представлялось, - это Эрик уже понял, усаживая проигравшего в кресло, а сам садясь напротив. Ну и что дальше? Рыдающий успокаиваться не собирался. Успокаивать его что ли? Эрику приходил на ум лишь один верный способ – наградить несколькими нехилыми оплеухами, рыдания как рукой снимет и в чувства придет сразу. Но это выглядело по отношению к тщедушному человечку уж больно жестоко. Потому, способ с оплеухами Эрик решил отложить. Все-таки, нехорошо. Недопустимо себе позволять такую вольность с малознакомым человеком. Ведь он даже имени его не знает.
- Да полно же! – Вскричал Эрик, и вдруг произошло неожиданное. Молодой человек напрягся, расправил плечи, вытянул длинную шею, еще раз хлюпнул носом, и замер, уставившись на него блеклыми полными слез глазами. И так пристально, что Эрику аж подурнело.
Вот теперь можно было вести разговор.
- Простите, простите. Я уже совершенно спокоен.
Эрик скептически осмотрел мокрое от слез лицо.
- Вот и славно.
Задыхаясь от волнения, Мишель скомкал мокрый платок, спрятал во внутренний карман.
- А мы ведь с вами не знакомы. Прошу извинить, я в этой суете даже не представился. Мишель. – Молодой человек хлюпнул носом. – Виноват. Не так, Михаил Александрович Нарциссов. – Собеседник едва заметно хмыкнул. – Не смейтесь и не кривитесь. Ну да, эта фамилия больше подходит для девицы. – Тот час начал он оправдываться. - Мне часто в университете знакомые говорили и даже дразнились. Но разве я могу винить своих предков за столь благозвучную фамилию? – Попытался устыдить своего собеседника Мишель. – Помните эту древнюю легенду, да? Правда, я конечно не сын беотийского бога… Я просто врач. – Он тяжко вздохнул.
- Даже странно. – Озвучил свои мысли Эрик. – Играющий врач. Какое интересное сочетание.
- Ну да, играющий. Я ведь проиграл сегодня и долг, с которым еще не расплатился. А вообще, у меня есть несколько научных работ, за которые я планировал взяться. У меня есть мечта - открыть клинику. Но ведь и на это нужны средства. От батюшки покойного мне большого наследства не осталось…
- Не богаты, однако плывете первом классом на этой посудине.
- Я прочитал в газете об этом «чудовище», хотел увидеть своими глазами. Конечно же не удержался, купил билет, тем более, по стечению обстоятельств был билет в первом классе. Жуткие растраты, но деньги у меня были. Это была моя огромная ошибка. – На бледном лице доктора в сотый раз за эту ночь выступила легкая краска. – Я, идиот, ездил к своему хорошему знакомому, профессору, фамилию называть не буду, это ни к чему. Он один из моих учителей. Милейший старичок. Денег, правда, у него куры не клюют – получил наследство. Надо мной, когда большой долг в Москве повис, каюсь, я сразу про него вспомнил. Спасаться как-то надо было. Из родни у меня только сестра. Но у Барбары я просить не могу. Тут я решил убить двух зайцев сразу, понимаете? Я ему рассказал все свои надумки и идеи, ему понравилось. О второй причине, конечно умолчал. Неудобно. Он средства мне выделил. Под честное слово. - Тут он не удержался, снова достал из кармана платок и высморкался в огромное полотнище, - милейший старичок, я же говорю! А я… что я сделал? – Он махнул рукой. – А поплавать я решил так, ради забавы. Я пропал. Все кончено! Неудачник! Дурак! Не удивительно, что ни одна девица и глазом в сторону такого дуралея не ведет. – Эрик вздохнул: ну прям всю подноготную выдал. И Мишель вдруг опомнился. Умолк. Наболтал, дурачина, с три короба. Бурно покраснел.
Эрик в ответ лишь сухо кивнул доктору. Сам не представился, сказал следующее:
- Доктор Нарциссов, для начала, не угодно ли вам будет перейти в общении на ваш родной язык?
- Вы говорите по-русски? Вы иностранец? Но я тоже вполне сносно говорю по-французски, ведь там за столом вы говорили именно по-французски. Сейчас, правда, у меня немного заплетается язык, и я имею обыкновение глотать слова – от волнения. Прошу меня извинить, если тем самым доставляю вам неудобства. Не будет ли вам обременительно говорить по-русски?
- Что вы! Я буду только рад этому. – И загадочно улыбнулся одним уголком рта. - Я столько лет не имел возможности слышать эту речь. – Доктор шевелил бровями. – Не беспокойтесь, я свободно владею несколькими языками. Для меня это не затруднительно. Так значит, вы доктор, проиграли деньги, которые вам нужны для работы и выплаты оставшегося долго, так?
- Так. Что делать, - виновато потупился в пол Мишель. – Я азартен.
- Я заметил.
- Не могу остановиться. – Посетовал Михаил Александрович. - Это как болезнь.
- А еще называете себя врачом.
Доктор закраснелся и робко проговорил:
- Это не лечится.
- Что же вы делаете?
- Я хирург. Практикую. Вообще, почти сразу, как я окончил университет, ко мне обратилась одна весьма состоятельная и даже очень миловидная особа (ее батюшка знал моего отца, поэтому обратилась она именно ко мне, ситуация была слишком уж интимной), ее мучила одна особенность ее внешности. – Эрик напрягся, подобрался. - Ее уши.
- Не понимаю.
- Уши, у нее были слишком оттопыренные уши. Ну понимаете? – Он сделал характерный жест и показал сию картину на себе. Для наглядности. Вид у него при этом был еще более забавный и непривлекательный. Да такой, что Эрик едва сдержал улыбку. Ну, смеяться было совсем уж как-то нехорошо. Как-никак, этот человек хоть и не блещет красотой, у него, у Эрика, проблемы похуже, чего греха таить. В одной упряжке. Чья б мычала, как говорят в простонародье. – Это называется лопоухостью.
- Я уже догадался, как это называется. И что? – Прервав страстную речь доктора, поинтересовался Эрик.
- Она спросила, не мог бы я устранить этот недостаток? Ей было двадцать пять, и она до сих пор была не замужем.
- Какая досада! – Усмехнулся Эрик.
- Да! – Увлеченно всплеснул руками доктор, не уловив колкости.
- И что же, вы отрезали ей уши? – Снова поглумился Эрик.
- Нет, подрезал… - Совершенно серьезно продолжил Мишель.
Эрик пожал плечами.
- Что, как собаке хвост?
- Ну не совсем. В общем, это было сложно, я долго не решался, долго готовился, все-таки, я в то время был еще начинающим врачом. Но решил попробовать, это был мой шанс – мне было интересно попробовать себя в чем-то новом, и надо сказать, после вмешательства ее изъян несколько уменьшился.
Эрик неожиданно ахнул, но сию же секунду скрыл свое учащенное дыхание. Доктор (теперь его можно было смело так звать) этого не заметил. Он был весь погружен в свой рассказ, воодушевленно рассказывал подробности операции, жестикулировал.
- Вы понимаете, понимаете, - выхватил Эрик часть фразы, - это означает, что данный вид операций может стать новым витком в медицине. Нет, надо сказать, операции по восстановлению некоторых частей тела уже существовали в древней Индии…
- Познавательно. Каких именно? – Заинтересовавшись темой, спросил Эрик, решив, что насмехаться уже довольно.
При всей своей многогранности знаний Эрик, пожалуй, был в некоторых науках полным профаном. Были отрасли, которых ему никогда не постичь. И с прискорбием надо сообщить, что медицина была одной из них. Потому, все то, что говорил ему сейчас доктор, было для него весьма и весьма странно.
Доктор замялся. Уж что-то собеседник не на шутку заинтересовался. Кто знает, какие именно резоны движут господином Х?
- Ну, например нос, уши опять же.
- Дались вам эти уши. – Не выдержал Х. Мишель на такое замечание даже обиделся. - Вы к ним неравнодушны. Скажите, - голос собеседника зазвучал ниже и с придыханием, - а можно, если не брать в расчет уши, поправить этим вашим методом еще какую-нибудь часть человеческого тела?
Доктор густо-густо покраснел, брови его снова задвигались, он опустил глаза, потом украдкой посмотрел на своего собеседника (наверняка пожалел, что раскрылся перед ним), сконфуженно откашлялся в кулак:
- Простите, это смотря, какая конкретно часть вас интересует. – Поспешно добавил он потом.
Никакая конкретно часть Эрика не интересовала. Его интересовало совсем другое.
- Можно ли путем подобной операции, например, кожу с одного места пересадить на другое, пораженное, и чтобы при этом дефект стал менее заметен? Ну как чрезмерная лопоухость этой вашей особы?
Мишель почему-то облегченно вздохнул.
- Ну… - задумался он, - смотря какое поражение.
- Ну, например, что-то близкое к ожогу?
- В принципе, да, теоретически, можно. – Доктор потер кончик длинного острого носа, и прикусил тонкую губу, раздумывая над сказанным. – Только донорскую кожу, надо непременно брать у этого самого же пациента. Здесь велик риск того, что начнется отторжение. А это уже может окончиться самым неблагоприятным образом для пациента. Это очень непростой вопрос. Откуда лучше ее взять?..
- Это сейчас не самое важное, - скривил угол рта собеседник.
- Позвольте, как это? Очень важно. Представляете, это тоже могло бы стать открытием, увенчайся эксперимент успехом. Мы часто имеем дело с ожогами разной степени, особенно в виду активности нашей, - доктор сконфузился, вероятно, так и не разгадав, откуда родом его собеседник, - моей страны в войнах. Ну вы, наверняка, сами знаете. Материала предостаточно. Не думал, что вас интересует медицина! – Бедолага-доктор так увлекся, что, кажется уже и позабыл о том, что крупно проигрался. – Скажите, вы случайно сами не врач? Столько небывальщины произошло, что я уже ничему не удивлюсь!
Это замечательно! Это Эрику и надо. Вот удивления от доктора он в данном своем положении уж точно не снесет!
- Нет, врачом я бы себя не назвал даже под дулом пистолета. Скажите, а если… - Эрик вдохнул поглубже. – А если, скажем, это не ожег, ну что-то среднее, и деформация врожденная, но весьма близкая по характеристике? Что, тоже есть надежда?
Доктор Нарциссов пожал плечами.
- Я не знаю, мсье, я не могу так, все это персонально. И это надо видеть, изучить зону поражения. Но вы задали мне очень интересную задачу. Надо поискать литературу… надо же, не думал встретить тут единомышленника! – Мишель протянул руки вперед и вдруг полез к нему обниматься. Что за странная привычка? Эрик протестующее выставил руки вперед, сделал болезненную гримасу. Вот только лобызаний не хватало. Передернуло от одной мысли.
- Полно! Это лишнее, господин доктор! Не стоит этих нежностей. Я всего лишь спросил. И только.
Тогда доктор, недолго думая, с неподдельным жаром ухватил его за руку, стиснул горячую ладонь, затряс.
- Знаете, мсье… простите, а вы ведь так по сию минуту и не назвались.
- Эрик. Вы можете называть меня просто Эрик.
- Вот так просто? Без фамилии?
- Я не думаю, что она сможет быть вам полезной.
- Хорошо, как пожелаете. Так вот, понимаете, у меня давно есть мечта, организовать такую клинику, я уже вам об этом говорил. Я не раз об этом задумывался. Но пока у меня ровным счетом ничего из этого не выходит. А тут еще так глупо потерять большую сумму денег.
- Доктор, а что вы сказали бы, если вам представился шанс вернуть деньги и стать чуточку ближе к своей задумке?
- Не понимаю.
- Сейчас поймете. У меня к вам предложение.
- Ко мне? – Губы доктора сложились буковкой «о».
- Я не совсем верно выразился, доктор. Предлагаю сделку – завтра я отыгрываю всю проигранную вами сумму. Всю до единого. Возвращаю вам. Но в обмен на это вы оказываете мне некоторую услугу.
Так вот оно как! Ошибся! В который раз во всем ошибся. Ну что же ему так на людей не везет? И этот хлюст какой-то скользкий, выходит, как уклейка. Поди разгадай, что у него на уме.
- Позвольте, как это понимать? – У доктора аж лицо пятнами пошло от возмущения. –Сделку!? Что за дерзость, сударь!
Глаза собеседника сверкнули во мраке зловеще. Мишель на секунду даже позволил себе подумать самое страшное – от этого его всего передернуло. Но страшного не произошло. Мужчина сделал порывистое движение и всем своим видом показал, что намеревается покинуть эту комнату.
- Хорошо. – Голосом совершенно спокойным и невозмутимым отрезал он. – Я не столь нуждаюсь в ваших услугах. А вы, вижу, не так уж и нуждаетесь в деньгах. – Прощайте.
- Постойте. Постойте! – Вымолвил Мишель. – Вы… да вы ничем не лучше тех, - интонацией выделил он последнее слово и понизил голос. – Шантажист! Это низко. Откуда я знаю, что вы потребуете взамен. У меня и так уже ничего нет.
- Прошу простить, мсье, но я не намерен выслушивать оскорбления. Я готов свести это на ваше не совсем вменяемое состояние. Посему, спешу раскланяться. Я предложил вам свою помощь. Вы отказали. Что ж, не велика беда.
Но тут Мишель вдруг подбежал к нему близко-близко, и впервые осознал, что взгляд его упирается этому господину лишь в плечо. От этого неприязнь к странному типу стала еще более острой. Однако верны ли его действия? Но думать было некогда, и Мишель совершенно неожиданно и бесцеремонно схватил его за рукав. И, кажется, вообще перестал дышать - пара пытливых глаз сверлила его насквозь.
- Х-харашо, - произнес доктор странным голосом, – прошу меня простить за резкость. Вы не объяснили какую именно услугу вы бы хотели от меня получить. Но знайте, на что-то низкое не пойду ни под каким предлогом, лучше смерть. А вообще… - была ни была – я согласен, господин Эрик.
- Завтра я отыграю вам все ваши проигранные деньги. – Все тем же ровным голосом произнес мужчина, словно до этого ничего не произошло, и фраза его была сама собою разумеющаяся. - Это немалая сумма. Но тем самым игра будет интереснее.
- Отыграете все? – Изумился доктор. – Обещаете?
- Мсье, я не собираюсь вам ничего обещать. Но я даю слово. Все до единого.
- А если… судя по всему, это опасные люди. Если они вас разгадают.
- Возможно. Ну в таком случае, вы не получите своих денег, а я, вероятно, несимпатичную дырку в голове и покой на дне этих вод – в этом тоже есть своя прелесть. Терять вам, поверьте, уже нечего. Останетесь при проигрыше. Так вы уже при нем.
- А вы? Вы пойдете на это вот так просто?
- Почему бы не попробовать.
- Вы думаете, они нас потом отпустят?
- Во-первых, не нас, а меня. Но я уж о себе позабочусь. Завтра вечером мы останавливаемся в ближайшем порту. Удобный момент, чтобы сойти. Или у вас были планы, плыть дальше?
- Господь с вами, я уже сам не рад, что нечистая меня сюда занесла.
- Ну что ж, чудесно, доктор. Изначально наши цели были далеки друг от друга, но с этого момента, судя по всему, пути пересекаются. Как бы обременительно нам обоим это не было. Мне в силу любви к одиночеству, а вам… впрочем, ваших особенностей я знать не могу.
- Мсье Эрик, вы бы не могли говорить конкретнее? – Пребывая в состоянии уже изрядной нервозности, не выдержал Михаил Александрович, хватаясь за свой уже покрасневший нос.
- Мое условие таково – после того, как с моей стороны все, что было оговорено мной здесь, будет выполнено, вы, в свою очередь возьмете себе в пациенты одного человека. Никаких ушей и экзальтированных барышень. Но, должен предупредить, что это, возможно, будет куда сложнее. Однако у вас будет живой экспериментальный материал, именно такой, о котором вы мечтали. Вы согласны?

А что мог Михаил Александрович ответить? Не согласен? Глупо. И потому, на следующее утро, когда за окнами каюты было светло, Мишель сидел в каюте «12» (а они-то почти близко все это время были друг от друга), которая принадлежала вчерашнему загадочному господину. Когда Эрик говорил про пациента, оказывается, он имел в виду ни какого-то далекого человека, ни родственника, ни знакомого, а самого себя.
Михаил Александрович, конечно, недоумевал, зачем такому человеку, как господин Эрик понадобились его услуги. Блажь? С другой стороны, вчера, вернее уже сегодня ночью он не особо к нему присматривался (было темно) – высокий элегантный господин решительного вида, у таких чаще не бывает сердечных проблем. Это он, Мишель, сморчок сморчком. А тут и рост, и плечи, и звучный голос. Прям-таки дон Жуан какой-то. Интересно, скольким благочестивым дамам и набожным монахиням он разбил сердца и довел до греха?
- Простите, мсье Эрик, но я до сих пор не совсем понимаю, - сидя в кресле и хлопая себя по коленкам, говорил Мишель, - зачем вам моя помощь?
- Сейчас все поймете, доктор. Только пообещайте, что то, что вы увидите… ну, в общем, это не самое приятное зрелище.
- Поверьте, мои нервы вполне могут вытерпеть даже самые холодящие душу картины. Будьте уверены, я многое повидал. Я учился на медицинском факультете, мне пришлось закалять нервы, посещать анатомический театр. Скажу я вам, не самое приятное зрелище. Так что… что бы там ни было, я не думаю, что я увижу что-то такое, что повергнет меня в ужас.
Хозяин каюты сидел к нему спиной, перед зеркалом, какое-то время совершал какие-то манипуляции, и наконец, обернулся к жестоко страдающему от жажды Михаилу Александровичу. И Мишель ахнул, перед ним сидел совершенно не похожий на вчерашнего господин.
- Но как? – Глядя во все глаза на странного мужчину, шевельнул тонкими губами доктор.
- Вас интересует, как мне удалось так разительно перевоплотиться?
Тот, утратив дар речи, покивал.
- Известно ли вам, что такое театральный грим?
Что такое театральный грим Мишелю, конечно, было известно, но сейчас совместить его с внешним обликом своего нового знакомца он был не в силах.
- Ваш пациент перед вами, а вас интересует театральный грим. – Раздосадовано ответил Эрик.
- Так… вам может быть, лучше при помощи грима? А не прибегать к моей помощи? Я, ей-богу, никогда бы не подумал. Вы вчера были… очень… очень… - Михаил Александрович снова достал платок. Но на этот раз сморкаться в него повременил. Вытер взмокший от пота лоб, - очень хороши собой.
- Я вам паяц что ли, чтобы всю жизнь ходить раскрашенным как кукла? Может быть, вы мне посоветуете и вовсе выкраситься в Отелло?
Застыдившись, доктор Нарциссов сидел бледен, дрожал.
- Так давайте не будем терять время, доктор. Я целиком и полностью доверяюсь вашим рукам.
Это, кажется, ободрило доктора, и тот воспарил духом.
- Благодарю. Ну-ка, ну-ка… - Забурчал Мишель. – Извольте поближе к свету.
И склонился над пациентом. Нельзя сказать, что такое пристальное рассматривание его лица воодушевляло Эрика. Доктор сопел от усердия, как маленький ребенок, кусал кончик языка. Но пальцы у него были мягкие, осторожные и прохладные. Это успокаивало.
- Не могу понять, - спустя несколько минут (сколько именно – Эрик не знал, ему казалось, что прошел час, не меньше), произнес доктор. – Это приобретенная или врожденная травма? Воевали, получили ранение в бою? Мне приходилось видеть похожие увечья у солдат. Случались еще похуже.
- Никогда не имел отношения к войне.
- А если вмешательства не было, тогда мне не понятно вдвойне. Вы знаете, как это произошло?
- Увы… я помню себя с того момента, когда мое лицо было уже таковым.
- Внутриутробная деформация? После рождения? – Продолжал сыпать вопросами доктор.
- Кто здесь врач – вы или я? Почему вы мне задаете такие вопросы?
- Хорошо, хорошо. – Пробубнил Мишель. – Этиологию поражения установить весьма сложно. Ну что ж, хорошо. Будем работать с тем, что имеем. А имеем мы поражение неясного характера.
Мишель отошел назад, и вздохнул.
- Так что вы можете мне сказать?
- Пока ничего. В зависимости от того, что вы хотите от меня услышать.
- Ну, вы же исправили той даме уши…
- Но вам-то уши исправлять не нужно. Если бы вы обратились ко мне по этому вопросу, я бы сразу согласился. С радостью взялся бы за ваши уши. – Эрик чуть поднял брови. - А с такими дефектами я еще не имел дела.
- Хороший способ, чтобы начать, не так ли?
- Не уверен. Может статься, что le jeu n’en vaut pas la chandelle.
- К черту игру! Не забывайте, у нас с вами сделка.
- Теоретически я представляю, что можно сделать. Но, увы, не могу знать, как все пройдет на практике. Неужели вам все равно? Я не уверен в своих силах, господин Эрик.
- Да, мне все равно. Меня не интересует ваша уверенность. Мне нужно, чтобы вы сделали то, о чем мы договорились.
- Что значит, вам все равно? – Возмутился Мишель. – Мне не все равно. Вы хоть знаете, что это такое, когда пациент умирает у вас на операционном столе? – Предостерегающе поднял он вверх тонкий мосластый палец.
- Понятия не имею.
- Вот! Я не знаю, чем может закончиться эта операция. Возможно ничем, а возможно, самым непредсказуемым образом. Вы понимаете?
Понимал. Только все равно терять теперь ему было решительно нечего. Даже если планида его сложится не самым удачным образом, и он лишится всего лица или жизни, ему будет уже совершенно все равно. Довериться рукам дилетанта было рискованным и безумным шагом. Но ему теперь это казалось единственно возможным шансом. С Кристиной ему уже вряд ли посчастливится когда-либо пересечься, она – прошлое. Пусть и то, которого он никогда не забудет. Мысленно произнес имя Кристины, прислушался, не екнет ли что-нибудь в груди. Не екнуло Покрывшееся ледяным настом сердце, кажется, совсем перестало отсчитывать удары. Его не было. Вместо этого где-то там, глубоко в черной пустоте, где когда-то полыхал безумный огонь, зияла холодная дыра.
Та часть жизни, которая осталась позади, была слишком безрадостной. Настал момент ее изменить. Стать любимцем женщин он совершенно не рассчитывал, единственное, чего он хотел – это забыть то лицо, тот барьер, который разделил их с Кристиной. Ну, и это было бы очень кстати, кто знает, как там обернутся дела дальше. Планы, хоть и не грандиозные, но были. Если исчезнет это вечное клеймо, как знать, может вместе с поврежденной кожей доктор своим скальпелем вырежет, если не любовь, то хотя бы боль? Смотреть самому на себя в зеркало, и не проникаться ненавистью к себе – самое большее, что можно желать.
- Должен признаться, я никогда этого не делал. – Доктор сложил руки на груди и начал расхаживать взад-вперед. – Но, я бы отдал половину своей жизни, чтобы попробовать провести этот эксперимент, ведь, если он увенчается успехом…
- К чему жертвовать половиной собственной жизни, Михаил Александрович. Делайте. – Доктор слегка ошарашенный, замерев на одном месте, смотрел на предполагаемого пациента, открыв рот. – Перестаньте уже упрямиться, будто я веду вас под венец! Я заплачу вам сверх отыгранных денег, сколько вы потребуете. Точнее, я могу сам назвать вам цену. Около ста тысяч франков. Для эксперимента, думаю, неплохая сумма.
- А…
- А если я умру, что ж, в этом случае я тоже буду вам весьма благодарен. И все равно заплачу. Вперед.
Доктор беззвучно открывал рот, как рыба, выкинутая на берег и здорово трусил. Видимо, прикидывал – что к чему.
- Вас не пугает тот факт, что ваш внешний вид может стать еще хуже прежнего?
- Меня уже ничего не пугает, господин доктор. Я побывал в аду и вернулся обратно на землю. Все остальное для меня теперь представляется сущим пустяком. Если мой вид станет хуже прежнего, я сочту это отличным намеком господа Бога на то, что мне тут не место, и пора сменить место жительства – тоже неплохой вариант. А как – я додумаю уже потом. Сейчас я сожалею лишь об одном, что не позаботился о вашем поиске раньше. И не посетил вас десятком лет раньше.
- Десятком лет раньше я не уверен, что наша сделка могла бы быть осуществима. Она и сейчас-то под большим вопросом.
- Что вас останавливает? Страх, отвращение?
- Неготовность поступиться жизнью человека.
- Вы боитесь за мою жизнь?
- Да.
- Признателен, но не стоит. Я же сказал, смерть не самое ужасное, что может быть. Вы хотите получить первого пациента?
- Хочу!
- Так он перед вами, и упрашивает вас уже четверть часа, чтобы вы провели этот чертов эксперимент.
- Не ругайтесь, - попросил несколько сконфуженный доктор. Бедняга был так огорошен, что по сию секунду не мог поверить всему, что с ним произошло. Ну надо же, какая удача! Нет, это не удача. Это испытание. И все ж-таки… кто ищет легких путей, не достоин победы. – Я очень хочу вам помочь. Но я боюсь.
- Уверяю, ваш страх беспочвенен.
- Я чувствую себя каким-то доктором Франкенштейном.
- А я значит, ваше чудовище? – Недобро усмехнулся Эрик. – Занятное сравнение. Но надеюсь, вы не станете пришивать мне что-то от мертвецов?
- Я не хотел вас обидеть. – Нервно захрустел пальцами Михаил Александрович. – Я нервничаю.
- Не обидели. Я привык. Так вы согласны?
- Почти.
- Превосходно! Единственное, о чем я хочу вас просить – это никакой огласки. Никаких имен. Закрытая операция. После, каков бы ни был результат, можете написать книгу, статью, практиковаться на ком угодно, пришивать кому-нибудь второй нос или третье ухо, но я остаюсь в тени.
- Но…
- Если надо, я готов добавить еще денег.
- Да вы, как я погляжу, легко расстаетесь с деньгами, господин Эрик.
- Почему бы мне с ними не расстаться, когда даже если в моменты их наличия в моем кармане, лицо все равно было помехой многому? Так вот, если они способны избавить меня от этих помех, я готов заплатить какую угодно цену.
- Да-давайте остановимся на начальной сумме, - от неожиданных вестей у доктора начал заплетаться язык и он едва себя сдерживал, то ли чтобы не разрыдаться от чувств и страха, то ли что бы не начать бегать по каюте, выражая свою нежданную радость и счастье.
Эрик встал со стула, заложил руки за спину, тоже прошелся по каюте. – Значит, сегодня ночью мы сходим на берег. И я надеюсь, что в скором вы исполните вторую часть нашего с вами уговора.
- Это при условии, что вы выиграете. И все пройдет гладко. Право, я уже беспокоюсь. В праве ли я подвергать вас двойной опасности. Я, правда, не хотел бы, чтобы это для вас окончилось чем-то дурным.
- Не стоит переживать за меня. Сейчас меня интересует, куда мы будем держать путь.
- Если вы не будете настаивать, чтобы я наблюдал вас на вашей территории…
- Михаил Александрович, я сейчас нахожусь в неоднозначном положении, и по некоторым причинам у меня нет ни дома, ни территории, на которой я пожелал бы вас принять.
- Тогда, полагаю, разумнее всего отправиться в Москву. Ко мне. Но вы понимаете, что я не смогу принять вас в клинике. Мне этого не позволят. Боюсь, придется проводить все в строжайшей тайне. Хотя, там, где я квартируюсь у меня есть все необходимое. Специально обустраивал все, чтобы была возможность практиковаться на дому. – Объяснил он.
- Прекрасно. Это меня устраивает даже больше, чем любой другой вариант.
- Но вы понимаете, что мне придется проводить две операции. Одну – чтобы взять донорскую кожу, вторую – непосредственно на лице?
- Вы меня пугаете, доктор? Не переживайте, я не боюсь. Вы можете делать все, что сочтете нужным. Я не отступлю.
- Ну что ж, в таком случае, не будем терять время. Отправимся до Петербурга, а там, в Москву.

Всю дорогу Михаил Александрович страшно нервничал, прислушивался, оглядывался, заламывал пальцы, постоянно обращался к своему спутнику с вопросами – не следят ли за ними, не преследуют ли лихие люди.
- Прекратите! – Сурово нахмурился господин Эрик и с хрустом закрыл газету. – Устроили шпионский роман. Как малый ребенок, ей-богу. Если бы нам что-то угрожало, мы бы уже давно были покойниками. Думайте лучше о другом, а не занимайтесь глупостями.
Михаил Александрович его словам склонен был доверять и потому беспокойство свое несколько поумерил. И впрямь, было бы что-то дурное, не ходить им уже по земле.
Наконец, когда, пыхтящий паровоз сбавил ход и мерный стук колес вскоре смолк, вслед за доктором на перрон сошел, надвинув на самые глаза шляпу, его пациент и произнес странную фразу:
- Черт побери, лет-то сколько миновало.

<<< Глава 5    Глава 7 >>>

В раздел "Фанфики"
На верх страницы